Атмор Холл [Женщина в зеленом] - Филлис Уитни

Загадка, окружающая его смерть, становилась все более неразрешимой. Как могло случиться, что я сфотографировала его в тот момент, когда он стоял возле другой стены, которая не обвалилась? Всего за несколько секунд до этого он шел ко мне совсем из другого угла. Это тревожило меня, это требовало объяснений. И теперь они были у меня.

Совершенно невозможно было предположить, что Даниэль, который так хорошо знал это место, был настолько неосторожен, что подошел слишком близко к стене, которая нуждалась в ремонте. Впервые я задумалась о том, действительно ли человек, который запечатлелся на моем снимке, был садовником. Насколько мне помнится, я не была уверена в том, что на старике была кепка, когда я увидела его.

Я села, скрестив ноги, и уставилась на голубое небо в проеме огромного окна, как бы желая снова обрести душевный покой при виде того, что когда-то помогало мне поднять дух. Позади внезапно выпрыгнула собака и почти опрокинула меня в своем неудержимом приветствии.

— Дейдри Макинтош! — воскликнула я, обвив руками шею животного. Я была более чем рада видеть ее.

Она повизгивала от радостного возбуждения, а затем оглянулась. По лесной тропинке, широко шагая, приближался ее хозяин. С лица его ушел гнев, но я предпочла бы гнев тому презрению, с каким он смотрел на меня.

— Дейсия сказала мне, что ты осталась здесь, — сказал он холодно.

Это и была «помощь» Дейсии, подумала я безо всякой благодарности. Я теснее прижалась к Дейдри, погрузив лицо в ее густую шерсть так, чтобы не видеть лицо Джастина Нортона. Что бы ни сказал он мне с таким видом, какой был у него теперь, я не хотела этого слушать.

VI

— Дейдри любит меня, — сказала я, пытаясь хоть как-то оттянуть разговор или увести его в другое русло, пока Джастин молчал. — Даже если она не помнит меня, она знает, что я тот человек, кого она может любить.

Собака отреагировала на мои слова, лизнув меня в щеку, но Джастин все еще молчал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я осмелилась взглянуть на него, и обнаружила, что он уже ушел с того места и сидел на краю окна часовни, глядя на меня тем же странным взглядом, что и прошлой ночью после того, как я забинтовала ему руку.

— Как твоя рука? — спросила я вежливо. Все это было глупо и не имело никакого смысла.

Он передернул плечами при этом вопросе, как будто тема здоровья не интересовала его.

— Я был груб с тобой вчера, Ева. Я хочу извиниться.

— Это не похоже на тебя, — сказала я прежде, чем успела прикусить язык. Почему я всегда была резкой с ним? Но я знала, почему. Я хотела сделать ему больно прежде, чем он причинит боль мне. Так бывало слишком часто раньше, и теперь я начала все снова. Почему я не могла позволить ему делать мне больно и никогда не пытаться отплатить тем же?

Впервые он не ответил мне так же резко.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Почему ты здесь?

Я знала, что он имеет в виду, но предпочла притвориться, что не поняла.

— Дейсия привезла меня сюда, чтобы показать колокольчики. Я уже забыла, как красивы они в это время года,

Я могла чувствовать, как в нем появляется раздражение, и подпитывала его, как делала это всегда.

— Если бы я знала, что ты появишься здесь, конечно, я бы не пришла сюда. Но я видела, что ты уехал с Алисией, и подумала, что тебя не будет целый день.

Должно быть, он считал до пятидесяти, чтобы успокоиться, подумала я и осмелилась еще раз украдкой взглянуть на него. Раздражение все еще было на его лице, но он улыбался, правда, кривовато. Когда он ответил мне, голос его звучал довольно-таки спокойно, и это спокойствие возмущало меня еще больше.

— Алисия хочет подарить Мэгги на день рождения кобылу, — сказал он. — Я не думаю, что Мэгги примет подарок, но Алисия хотела, чтобы я поехал с ней и взглянул на кобылу. Она сразу же привезла меня обратно, так как у меня масса забот с уборкой в мастерской после пожара.

Я сделала огромное усилие, чтобы казаться такой же спокойной. Изо всех сил я отчаянно пыталась подавить в себе ту гордость, за которой я спасалась от него.

— Мне жаль, что у тебя возникла задержка в работе, — сказала я. — Судя по тому, что сказала мне о ней Нелли, это что-то очень важное. Это действительно новый вид топлива?

— Частично. Я не делаю секрета из того факта, что работаю над ним. Секрет в технологии, в ингридиентах. Хотя проблематично, добьюсь ли я чего-нибудь. Особенно из-за этих чертовых задержек.

— И когда же все эти несчастья начались? — спросила я.

— Вот уже несколько недель. Но тебе ведь до них не должно быть никакого дела. И едва ли я пришел сюда, чтобы порыдать у тебя на плече. Единственное, что я хочу знать, когда ты уедешь?

Я гладила шею Дейдри и не смотрела на него. Я снова почувствовала прилив упрямства.

— Мэгги хотела бы, чтобы я еще ненадолго осталась.

— Какая в этом польза? Мне жаль, что Мэгги первая написала тебе о моих планах. Это должен был сделать я. Ей не надо было просить тебя приехать в Атмор.

— Она и не просила, — сказала я. — Предполагалось, что я встречусь с ней в Лондоне. Она сказала неправду вчера.

— Тогда почему ты приехала? — продолжал он упрямо допрашивать.

Я помедлила с ответом и начала неуверенно:

— Разве мы не должны… не должны кое-что обсудить? Обычные в таких случаях формальности?

— Такие, например, как не полагается ли тебе половина Атмора, не так ли?

Я оттолкнула Дейдри и вскочила. Теперь я могла взглянуть ему в лицо.

— Мне ничего от тебя не надо, и ты знаешь это очень хорошо. У меня есть работа, и я не беспомощна. Если ты хочешь знать, почему я приехала, я скажу тебе. Я хотела знать, действительно ли ты хочешь всего того, что ты затеял.

Он взглянул на меня с удивлением, которое выглядело неподдельным.

— Если я действительно хочу? Но что другое ты могла ожидать после твоего поведения? Как только ты могла вообразить себе, что я захочу снова увидеть тебя?

— Мое поведение было достаточно отвратительным, — согласилась я. — Но не таким, как тебе представил его Марк. Кажется, ты простил его.

— Одно дело брат, но есть кое-что, что непростительно жене. Мне не нужна женщина, которой нельзя доверять.

Знакомое чувство отчаяния оттого, что меня не захотят выслушать, не захотят понять, снова возникло во мне. Именно эта безнадежность толкнула меня на то, что я сбежала, надеясь, что каким-то образом его чувство ко мне, если он будет скучать, сделает то, что не способны сделать слова.

— Да, — сказала я. — Это было непростительно. Этого бы не случилось, если бы я не позволила. Но я никогда не думала, что ты допустишь, чтобы я ушла навсегда. Я поехала в Лондон и ждала. Я думала, что ты приедешь за мной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});